Музыка
|
Отвергая соблазны..."Советский экран", N 8, 1990 г.Лет десять назад в Ленинграде появились панки. Было их немного, десятка три, но энергии и шума хватило, чтобы "колыбель революции" содрогнулась. Одеты они были вызывающе, вели себя непристойно, дра- лись и скандалили, пели про неаппетитное (панк-рок!): про помойки, дохлых гадов и про то, что "в злобе приятненько жить". Клички имели соответствующие: Пиночет, Свинья, Осел. Самым загадочным персонажем в тусовке был Цой (как стало ясно в последствии, это не кличка) - молчаливый, отчужденный, исполненный чувства собственного достоин- ства, одетый в черное. Он играл на ритм-гитаре и где-то в канун 1981 года сочинил свою пер- вую песню "Мои друзья всегда идут по жизни маршем..." (могу продол- жить: "и остановки только у пивных ларьков"). С тех пор Цой написал еще порядка сотни песен, стал одним из самых известных и почитаемых людей советского рока, а в остальном изменил- ся мало. Кого-то сломал быт, кого-то испортила слава, третьих собла- знили деньги... Что до Цоя, то он ничем не запятнал своего строгого черного "прикида". Музыка "Кино" с годами крепчала, стилистически оставаясь в том же русле. "Последний герой", "Сюжет для новой песни", "Электричка" и многие другие вещи, написанные 7-8 лет назад, были бы к месту и в последнем альбоме. Откуда же взялась эта метафизическая непоколебимость Цоя? "Восточное" происхождение? "Панковская" закалка? Мне кажется, дело в другом. Если я правильно понимаю натуру Цоя, то могу сказать, что перед нами редкий тип прирожденного героя. Это человек, идущий по жизни не то чтобы победительно, но с полным ощущением себя персонажем приключен- ческого романа или кинобоевика. Он одинок, независим, благороден, причем это не поза, а норма жизни! Соответственно все жизненные бла- га, соблазны, конъюнктуру и т.п. он воспринимает спокойно и с легким презрением, как и подобает настоящему ковбою... Как-то мы с Цоем говорили о литературных и прочих кумирах, и я упо- мянул своего любимейшего Дон Кихота. "Нет, это не мой персонаж, - сказал Цой, - он не сконцентрирован, он слаб". Его персонаж - Брюс Ли, великий мастер кун-фу, неожиданно вставший в один ряд с леген- дами мирового кино. Он не был актером, играл в фильмах самого себя, живя там своей жизнью и делая свое дело. Брюс Ли участвовал в сугубо безыскусных боевиках и не блестал артистизмом, но сама магия его присутствия по своей силе не уступала великолепному воздействию Орсона Уэллса и Марлона Брандо. Цой тоже не актер. Я не припомню эпизода ни в "Ассе", ни в "Игле", который заставил бы меня подумать: "Нет, настоящий Цой в жизни так бы не поступил..." Да, с даром перевоплощения дела у него обстоят неважно. В компании Лебедева, Смоктуновского и Калягина ему делать нечего. Он "зацепил" публику чем-то другим. Может, именно тем, что в нем нет ни капли суеты или наигрыша, а есть надежность, спокойствие и честность. Неудивительно, что в наши склонные к истерике времена многие видят в нем если не спасителя, то, во всяком случае, настоя- щего героя. Слава Богу, что Цой бесконечно далек от политики. Вообще говоря, неистребимая театральность наших киноактеров давно и сильно утомила. По сравнению с естественной западной (особенно аме- риканской) манерой виртуозность наших лицедеев воспринимается как старательное кривлянье. Может быть, стоит подумать о феномене Цоя с этой точки зрения? |